В последнее время я все чаще думаю о том, что мы живем в то время, когда обертка важнее содержания. Причем тут трудоголизм? Давайте отдельно посмотрим и на обертку, и на содержание, я думаю, все станет понятно.
Итак, начнем с обертки. Социум диктует, что самая лучшая обертка сотворена из успеха. Успех да, для всех разный, но есть же «социально одобряемый»: и чаще всего это карьера, и, как следствие, статус и деньги. Что говорит нам на это социум? Что это идеал, к которому нужно стремиться. Трудоголизм возводится в ранг высших человеческих добродетелей. Иногда люди настолько глубоко в это погружается, что создание этой самой обертки превращается в соревнование: быстрее, выше, сильнее! Некоторые из нас настолько увлечены этим спортом, что на работу тратится бесконечное количество сил и времени. Беда в том, что отметки, у которой нужно остановиться, не существует.
Постепенно работа вытесняет все на второй план: отдых, отпуск, часто – семья и друзья отходят на второй, третий или десятый план. В какой-то момент теряется различие между удовлетворением от работы и зависимостью от нее. Именно зависимость от работы и называется трудоголизмом, зависимость, где желание погрузиться в работу почти неконтролируемое, где в отсутствие оной растут напряжение и тревога. И, по сути, такое состояние сравнимо с алкогольной или наркотической зависимостью.
Заметили? Мы с вами плавно от обертки перешли к содержанию.
Давайте рассмотрим его в деталях.
Итак, если присмотреться внимательно, то мы увидим отличительные признаки трудоголизма:
Рассматривать содержимое можно до бесконечности. Но, как показывает наблюдение, это не самое позитивное зрелище.
По моему отнюдь не скромному мнению, трудоголизм – это определенная форма убегания от реальности, от боли, тревоги и других внутренних переживаний, от неумения выстраивать остальные части жизни, такие, например, как близкие межличностные отношения, отношения внутри семьи (в том числе и родительской), иногда дружба и так далее. В общем, как вы понимаете, реальность у каждого своя, а способ убегания – общий, и в данном случае это – уход в работу.
Помните, у Антуана де Сент-Экзюпери в «Маленьком Принце» есть такой отрывок?
«Я знаю одну планету, там живет такой господин с багровым лицом. Он за всю свою жизнь ни разу не понюхал цветка. Ни разу не поглядел на звезду. Он никогда никого не любил. И никогда ничего не делал. Он занят только одним: складывает цифры. И с утра до ночи твердит одно: «Я человек серьезный! Я человек серьезный!» — совсем как ты. И прямо раздувается от гордости. А на самом деле он не человек. Он гриб.
– Что?
– Гриб!».
Давайте заменим «гриб» на «трудоголик» – и получается весьма схожее описание. Это не означает, что трудоголики никого не любят, это означает лишь то, что трудоголик часто лишен возможности полноценно присутствовать в своей же собственной жизни, замечать какие-то важные вещи, не связанные с работой.
Мы бесконечно можем винить в образовании этого феномена социум, и доля вины социума в этом есть. Потому что, на мой взгляд, это социально приемлемая форма зависимости.
Но чем больше я вижу разных человеческих историй, тем больше убеждаюсь, что корни трудоголизма уходят в детство. Мне кажется, что запускает этот механизм определенная совокупность семейных сценариев, связанных с отношением к труду и работе, плюс особенность построения эмоционально контакта родителей со своими детьми. Сейчас поясню. Предложу вам несколько возможных вариантов.
Вариант первый – это история про то, что родительскую любовь нужно заслужить, когда в детстве единственно возможный способ получения тепла требовал каких-либо достижений. Родители проявляли какие-то эмоции только тогда, когда ребенок молодец. Часто незаметно для самого человека это стремление быть хорошим, любимым, значимым тянется через всю жизнь, и реализуется через то, что человек умеет лучше: учиться, работать, через вот это постоянное «быстрее, выше, сильнее». Иногда это продолжение диалога уже со своим «внутренним родителем», а иногда начальник неплохо вписывается в образ родительской фигуры – и тогда мы начинаем заслуживать уже его одобрение, абсолютно того не осознавая.
Вариант второй – про родительские амбиции и сложности с безусловной любовью. Истории о том, как родитель в своей жизни не смог удовлетворить собственные амбиции или ожидания, и тогда начинает активно впихивать это в ребенка. Ребенок часто, пытаясь заслужить любовь и внимание родителя, начинает жить по сценарию реализации родительского сценария.
В чем отличия этих двух вариантов? В первом случае ребенок относительно самостоятельно замечает способы получения родительских эмоций, во втором этот способ ему навязывается. К тому же, часто такая стратегия лишает человека понимания своих собственных потребностей, и, как следствие лишает понимания, как эти самые потребности реализовывать. То есть, это не только «не знаю, чего хочу», это «даже если знаю, то не знаю, как к этому прийти». Потому что время пробовать что-то новое, разбираться с собой, было полностью замещено удовлетворением родительских ожиданий. Варианты можно придумывать до бесконечности, но, я думаю, общий смысл понятен.
Давайте поговорим о последствиях. Опасен ли трудоголизм для человека? На мой взгляд – да. Просто эти самые опасности, в отличии от других форм зависимостей, часто отдалены во времени.
Мы сейчас не говорим о том, что страдают отношения, разваливаются семьи, дружба и так далее. Это очевидные вещи. Еще одна из опасностей – это опасность для здоровья, как психического, так и физического. Из моего наблюдения за трудоголиками я отметила, что они большую часть жизни балансируют на грани стресса и компенсаторных возможностях организма. Нахождение в постоянном стрессе, отсутствие контакта с собой – это вообще прямой путь в невроз. А если говорить о физическом состоянии, то, в зависимости от «запаса» здоровья, рано или поздно наступает какой-то предел: где тонко, там и рвется. Человек не может всю жизнь прожить на «высоких оборотах», в какой-то момент организм просто начинает сыпаться.
Что с этим делать? Схема весьма стандартная. Начать следуют с признания того, что проблема существует. Понять, как и когда это началось, какую вторичную выгоду данная проблема несет (от чего и для чего я убегаю в работу). Дальше – сложнее. Пытаемся определить, а чего, собственно, мы хотим от жизни? Не с точки зрения материальных достижений, а с точки зрения чувств – что я хочу почувствовать и в итоге? Дает ли на самом деле такая включенность в работу нам чувствовать и ощущать именно то, что мы хотим, или это история про отложенную жизнь?
Это большая работа по исследованию себя, своих потребностей, и формированию новых жизненных стратегий. В любом случае, принять для себя, что, если мы не можем справиться самостоятельно, то нет ничего страшного или постыдного, если на каком-то этапе мы обратимся к помощи специалиста.
Лика Блюм, эксперт по новостройкам